Мятежник Хомофара - Страница 66

Теперь он чувствовал: вот-вот должно возникнуть что-то вроде проблеска. Проблеска чего? ещё неизвестно, но предчувствие есть.

Какие-то движения внутри. Внутреннее движется наружу. Нельзя тратить слишком много сил. Надо научиться контролировать это. Что это? То, что исходит изнутри, проявляясь то здесь, то там в виде крошечных сгустков.

Теплые искорки покидают существо. Эти сгустки возникают в разных местах камеры и затем исчезают, как бы питая пространство.

Но силы все равно расходуется — те силы, что накопились во время пребывания в карцере. Все, что дал Балмар и тысячи кантаратских хомунов, тратится на бесполезные усилия изменить положение тела.

Силы уходят, и возможности их восстановить нет.

А впереди еще… вечность.

И вдруг отмычка задевает крохотный рычажок.

Потолок прямо перед глазами. Теперь он белый, как снег.

Снова попытка… Нет, попытки-то как раз не было. Был порыв совсем другого свойства — проблеск, исходящий из неясного закоулка, — назовем его вневременной составляющей души.

Ну же! Повтори это! Ради всего святого, не упусти!

Он пытается повторить и… Медленно, но уверенно стены начинают менять цвет. Сначала они розовеют затем становятся красными, и вот они уже насыщенно-фиолетово-синие.

Закружилась карусель цветов, и вот-вот ты провалишься в беспамятство.

Слабость нарастает. Как это остановить?! Слишком резкая смена цветов. Потолок, стены проносятся перед глазами. Тебя швыряет из стороны в сторону. Не так резко! Медленнее… Пожалуйста, медленнее…

Как контролировать тело?

Он делает два шага навстречу открывающейся двери и падает прямо в мощные руки Крапса.

— Вы — мой двоюродный дедушка, — успевает сказать Вадим, прежде чем его охватывает темнота.

…Он открывает глаза и обнаруживает себя в постели. Голова ясная, но в теле такая слабость, что ему с трудом удается приподняться на локте.

Рядом возвышаются два кресла, в них сидят Крапс и Кробиорус. У обоих сдержанный, немного суровый вид.

— Неужели и после этого не назовешь его гением? — Это Крапс спрашивает.

— Гением!.. — Кробиорус неодобрительно качает головой. — Да теперь, пожалуй, и способным не назову. Разве не видишь, он слаб и нуждается в опеке. В чем, по-твоему, его гениальность? В умении растрачивать силы?

Внезапно перед Вадимом возникает поднос на ножках, на нем стоит блюдо с пузатыми пончиками и большой стакан молока.

— Это сила, — поясняет Крабиорус.

— Кушай, — добавляет Крапс и украдкой подмигивает.

Вадим осторожно берет в руку горячий пончик, откусывает, обжигается. Вкус обычного пончика — мука, сахар, растительное масло.

— И в следующий раз будь внимательней. Соблюдай этикет, — говорит Крапс. — Пространственная вселенная — это женщина. Будешь лететь по ней — прислушивайся. Она неоднородна. Где-то больше пространства, где-то — времени. Это надо понимать. Видишь, теперь ты уже научился двигаться в абсолютном безвременье. Если ненароком занесет на территорию чистого пространства, сможешь, во всяком случае, выбраться.

— Этикет, — повторяет Расин, жуя и чувствуя, как восстанавливаются силы. — Я пытаюсь понять то, что вы мне говорите, но не все слова доходят сразу. Про этикет — это шутка?

— Нисколько, — нижняя половина лица Крапса растягивается в неимоверной улыбке.

— Если вселенная — женщина, она посмеется над моим этикетом.

Кробиорус становится очень серьезным, он сводит брови, а Крапс смеется, он просто заходится от хохота.

— Женщина обязана уважать умение мужчин соблюдать этикет! — говорит он, отсмеявшись. — Вспомни всех женщин, которых ты знал. Учтиво кивая женщине, пропуская её вперед, и тому подобное, мужчина дает тем самым понять, что здесь она чувствует себя в безопасности. Женщина физически слабее. У вас на земле в прошлые тысячелетия бывали периоды, когда женщина могла быть изнасилована в любой момент, кроме того, она была и самой дешевой рабочей силой. Времена менялись, но эта традиция долго оставалась незыблемой. Гораздо позже люди начали изобретать правила совместного проживания. Одним из таких правил стала договоренность между сильным и слабым полами о взаимном уважении. Все условности, соблюдаемые мужчинами во время общения с женщиной, символизируют вот что: ты не должна бояться, здесь тебя никто не тронет. Какими бы ни были перипетии истории, это — закономерно вытекающий вывод.

Когда поднос опустел, Вадиму велели подняться на ноги. — Теперь освоим методы движения по колодцу, пополнения силы, изменения пространства и времени и — что самое важное — контроля над чувствами, — объявил Кробиорус.

Пять дней его учили тренировать ажну, уменьшаться в размерах, перемещаться со скоростью света, восполнять потери сил и создавать тела.

— На самом деле мы не ведаем, что происходит, — сказал как-то Кробиорус и кивком головы передал слово Крапсу. Тот стал рассказывать о перемещениях и исчезновениях фрагментов вселенной, затем перешел к изложению гипотезы о Захватчике. В этот раз Крапс ниразу не улыбнулся.

— Ты пробил оболочку и пришел к нам, — сказал Кробиорус, как только Крапс закончил. — Это значит, что тебе что-то известно. Просто ты не можешь вспомнить. Но все же ты должен пытаться это сделать.

Вадим только пожал плечами. Кое-что он знал из письма Криброка и мыслей Балмара, но вряд ли это было ново для его учителей.

— Захватчик использует временные воронки, — раздумчиво произнес Кробиорус. — Я даан, но не могу даже вообразить, что это за оружие!